Как-то изменился наш мальчик
19.12
«Можешь мне, ну, хоть одного дать, Юль? У тебя же так много». «Нее. Ни одного не подарю. Я оставляю всех моих кроликов», — резко ответил Юль и дальше тщательно выскребал навоз из левого нижнего бокса.
«Мне всё равно, какого ты мне дашь, Юль. Мне всё равно. Я смастерю с дядей крольчатник и принесу травы, сварю картошки и куплю овсяных хлопьев, всё, как ты делаешь». «Прекрати, Берти. Я ни одного не отдам. Кроме того у тебя нет места для кролика». Да, это было так. Почти у всех в посёлке были сараи, пристроенные в маленьких дворах к домам, давно перестроены. Никто теперь не держит свинью или козу. Сараи превратились в гаражи, бани, мастерские… «Я бы же на балконе…» «Ты в своём уме, Берти? Как ты думаешь, что на это скажет твоя тётя? Она тебя живо выдворит из комнаты. Вместе с кроликом». Юль сырой тряпкой вытер кроличью клетку, надёргал полные руки сена из тюка, равномерно распределил его и вполголоса поманил: «Франц, иди же, иди!» Свело-серый кролик попрыгал, пересекая сарай, к юноше, Юль ладошкой погладил его, зверёк доверчиво встал на задние лапки и подставил спинку под ладошку.
«На сегодня хватит», сказал Юль и посадил кролика в клетку. «А если ты надумаешь раздать, Юль, я получу одного?» «Определённо, Берти», — ответил Юль и выпроводил того из пристройки, слегка подтолкнув в спину. Юль сбросил у двери кухни башмаки, осмотрел себя, снял со штанов пару соломинок и кивнул Берти. Тот вышел со двора. Юль зашёл в кухню. «Мама?» Никто не отозвался. Хорошо, подумал он. Теперь он спокойно помыться и переодеться.
Почти каждый раз по пятницам у Кребберов был скандал, когда Юль чистил клетки. «Убери же своих скотинок, Юль!» — говорила мама. — «Нам нужна, наконец, достойная ванная комната». «Ни один человек не ест охотно крольчатину, Юль. Тогда, когда я был ещё мальчишкой, в тяжёлые времена, тогда у меня было до двадцати штук. Но сегодня? Кто сейчас держит кроликов?!» — высказался отец. «Мой шестнадцатилетний брат выращивает кроликов. Поэтому мы довольствуемся сидячей ванной», — сказала Карла. «Закрой рот, глупая курица! Для твоих горшков, тюбиков и скляночек всегда мало места».
Два года нападали все на его кроликов. Даже, когда он с последней районной выставки принёс за свою крольчиху Маргарет золотую медаль кроликовода, они бросили мельком взгляд на него и улыбнулись, как посмеиваются лишь над фантазёром. Юль поднялся по узкой лестнице в свою комнату. Когда он был один, не держал себя в руках, он хромал. Вакцина внутрь сладка… Он набрал очень горячую воду в сидячую ванну, разделся, помассировал свою худосочную левую ногу. Дверь дома хлопнула. «Юль?» «Да, мама, я купаюсь». «Почисти потом ванну!» «Да, мама».
В этот вечер он в первый раз её заметил. На вечеринке у Герда она сидела в полумраке. Её длинные светлые волосы мерцали, как в рекламном ролике. «Кто это, Людвиг?» — спросил он. «Новенькая. Зовут Маргит или что-то в этом роде. Работает у моей сестры в Текстиль-Плуто на конвейере». Ему было нетрудно завязать с ней разговор. Она переехала с родителями из Зауэрланда. Предприятие там закрыли. Её отец и она, да, и вся деревня, работали на этом предприятии. Отец здесь нашёл место. «У тебя красивое имя», — сказал Юль. «Думаешь?» — скептически спросила она. «Я свою лучшую крольчиху назвал похоже. Маргарет». Она весело рассмеялась. «Мой лучший зверёк. Белый венец, белоснежный мех и голубые глаза», — с жаром пояснил он. — «Уже три раза принесла потомство. Золотую медаль я получил за Маргарет». «Послушай», — остановила она его. — «Ты мне делаешь забавные комплименты». Юль смутился. «Я только думал, красивое имя, не так ли?»
В следующие недели Юль появлялся у кроликов на короткое время. Хоть он регулярно и кормил их, содержал клетки в чистоте, звал их по именам, но всё это делалось автоматически, быстро, как между прочим. Он уже не стоял часами около них. не наблюдал, как молодняк в первый раз покидал своё белое меховое гнёздышко, и едва говорил с животными. Ему нужно было время для Маргит. Когда у неё в пять часов заканчивалась работа, он уже нетерпеливо ждал у ворот фабрики. На третий день она пригласила его к себе домой, и он ужинал с её семьёй. В десять часов, когда он собрался уходить, мать Маргит всё уже о нём знала. Он учится на чертёжника. Закончил школу, по математике и биологии отлично. Семи лет у него случился приступ детского пареза. Да, нога такой и останется. Но он чувствует это только перед дождём. Маргит проводила его за дверь. Дугообразный фонарь стоял как раз напротив на другой стороне улицы. Юль пропускал сквозь пальцы волосы Маргит. «Мягкие, как у Маргарет?» — поддразнила она его. «Намного, намного прекраснее», — ответил он и пошёл.
Он готовил с Маргит вечеринку по случаю новоселья, притащил к ней своё стерео, искал вместе с ней пластинки, мудрил над освещением . Наконец, всё работало. «У тебя ловкие пальцы», — похвалил его отец Маргит. Она была вроде бы рада и сказала: «Такой сарай прямо супер для вечеринки, чё?» Юль рассмеялся из-за этого привеска к предложению. Она рассердилась. Всё время выскакивало у неё это «чё» и выдавало каждому, что она в большой город явилась из зауэрландского захолустья. «У меня мои кролики в сарае», — сказал он. Она немного помялась. «Послушай, Юль», — сказала она, наконец, — «собственно говоря, ты знаешь, что этот запах чувствуется». «Что?» — спросил он, ошеломлённый. — «Какой запах чувствуется?» «Ну, что ты держишь кроликов, чувствуется». «Послушай», — запротестовал он. — «У нас водопровод, холодная и горячая вода, и мыло с некоторых пор уже изобрели». «Всё может быть, Юль, не злись, но от тебя…» Она запнулась на мгновение и потом тихо выдала: «Но от тебя воняет кроликами». Он покраснел. «Правда?» — неуверенно спросил. Она кивнула.
Это было в четверг. В пятницу Юль продал крольчиху с крольчатами заместителю председателя общества. Под вечер он с дядей сделал крольчатник за сараем соседнего дома и накрыл его кровельной толью. Когда Берти в семь вернулся от своего друга, он увидел крольчатник в шесть боксов с пятью кроликами. «Это же как в Рождество!» — обрадовался он и помчался к Юлю. Но тот развернул подростка и сказал вслед: «Ухаживай же хорошо за ними, за своими кроликами, слышишь?» И потом ещё добавил: «И основательно мойся, после них, иначе ещё выдадут они в школе, что ты воняешь».
«Ты это понимаешь?» — спросила мама Креббер своего мужа. — «Как-то изменился наш мальчик». Отец пожал плечами. «Я, между прочим, уже говорил с Вернером. Он поможет перестроить. Ванну и плитку обеспечит в оптовом магазине». «Я не могу поверить», — пробурчала мама. — «Годами мы всё испробовали, чтобы отговорить его от этих кроликов. И тут приходит какая-то белобрысая метёлка, роняет одно единственное словечко, и всё кончено». «Нашего Юля замкнуло», — засмеялась Карла. — «Сила любви».
В субботу Юль весь день был у Маргит. Они украшали маленький сарай серпентином и гофрированной бумагой, притащили бочку пива и установили гриль во дворе напротив сарая. И Людвиг помогал. В семь затрещали мопеды. Рольф прикатил на своей утке. Пять девчонок он усадил в своём маленьком ситроене. Завывало стерео. Вечеринка в разгаре. У Маргит не было времени на Юля. Она встречала гостей, протягивала бокалы, приносила из холодильника сосиски для гриля, танцевала с Людвигом, положив руку на его затылок. В десять Юль подсел к ней на скамейку. «Чудная вечеринка, Юль, правда?» «Да», — односложно ответил он. «Что такое?» — спросила она. «У меня больше нет кроликов. Вчера я всех отдал». «Чудненько», — бросила она. — «Съешь ещё сосиску». «Гитта, пойдём», — позвал Людвиг, — «станцуем ещё». Юль видел, как они друг на друга смотрели, сидели, прижавшись друг к дружке, смеялись, обнявшись. «Быстро она здесь освоилась, эта Гитта, как ты думаешь, Юль?» — заметил Рольф. «Да, вполне», — ответил Юль и пошёл домой.
Восемь дней он ни с кем не разговаривал, метался по своей комнате, потом угрюмо помогал перестраивать сарай и стоял иногда перед крольчатником соседа. «Старый шкаф в отходы», — распорядилась мама. Юль заглянул в ящик. Тонкий шёлковый платок, чёрный, упал в руки. «Ещё от бабушки», — сказала Карла. Юль прицепил его скрепкой на крольчатник Берти. «А крольчиха у Юппа не погибла?» — спросил Берти. «Нет, нет», — пробурчал Юль. «Они уже меня слушаются, Юль», — с гордостью поведал Берти и позвал: «Франц, иди, иди сюда». Серебристый зверёк подскакал к решётке и с любопытством понюхал руку Берти.
Irgenlwie hat sich der Junge veraendert
Автор: Вилли Фэрманн (Willi Faehrmann)
Перевод: Валикова С.И.
0 Комментарии。