Рождественский волк
21.12.
Бруно и Пауль были из Пруссии.Они охотно рассказывали о своих детских годах. Одна из их прекрасных историй была одна диковинная рождественская история.
«У нас всегда зимой лежал снег», — сказал Пауль. — «Иногда до метра вышиной». «И ужасный мороз», — добавил Бруно. — «И волчий вой из близлежащих лесов. Ночью тогда все пошли к рождественской всенощной. Мы надели толстые овечьи шубы и натянули на уши меховые шапки. Мы могли в церковь пешком дойти. А люди из дальних дворов деревни, они прибывали на санях, и звон серебряных колокольчиков на конских сбруях сливался со звоном церковных колоколов». «А, собственно говоря, ты знаешь, Бруно, — спросил Пауль, — «что слуга-подручный у Рогальски принёс с собой на всенощную волчонка?» «я слышал об этом у Рогальски, но что точно произошло, не знаю». «А дело было так», — начал Пауль. —
«Это было в год, когда русские осенью 1914 вошли в Восточную Пруссию. Мы должны были, сломя голову, бежать. Хинденбург их потом скоро выдворил». «Сделал Хинденбург это один?» — с усмешкой спросил Бруно, но Пауль оставил это без внимания. «В округе всё было разграблено, опустошено. И в Либенберге они похозяйничали, и не только русские, но и немцы забрали всё, что им приглянулось. Закон войны. Но до зимы мы всё мало-мальски снова устроили. Удивительным было то, что из Польши и России очень рано явились волки, и было их необычайно много. Отстреливали одного зверя, а на каждого убитого, казалось, приходили трм новых.
В святую ночь выпало большое количества снега. Поэтому отправился слуга-подручный Георг Цатриб уже в десять часов, ещё потому, что в санях Рогальски для него не нашлось места. Двор был почти в часе пути от деревни. Но Георг хотел сделать крюк, пройти мимо поместья Кнабигов. Ему приглянулась там служаночка Гертруд Вавра, и он надеялся, она пойдёт вместе с ним в церковь. Но она хихикнула и сказала: «У нас достаточно лошадей и повозок. Для нас, людей поместья, хватает места в санях. Зачем мне идти, если я могу ехать?» И другие служанки посмеялись над ним. Одна из них прокричала ему вслед: «Не тревожься, Цатриб, огонь любви тебя согреет».
Итак, дальше он шёл один и проклинал всех баб и особенно Гертруд Вавру. Хотя у него ещё было достаточно времени, он решил сократить путь и пошёл через лес. «Можешь и привал сделать, Георгик», — сказал он сам себе. — «До всенощной ещё много времени. Но должен проследить, чтобы не уснуть. Был один, в такой мороз погрузился в сон и больше не проснулся». Недалеко от деревни Георг залез под одну большую сосну, ветви которой свисали до земли. Там он нашёл сухое без снега местечко, присел, поднял высоко воротник своей овчины и прислонился спиной к стволу сосны. Печально думал он о Гертруд Вавре, которая так обидно ему отказала. Снова и снова звучал в ушах её издевательский смех. Не успел он оглянуться, как задремал. Неудивительно, если ты с семи часов на ногах, а печаль любому утяжелит голову. Он бы точно замёрз, если бы тут не… Ну, да, говорят, такая смерть подкрадывается на бархатных лапах. Когда-нибудь, может, только тогда, когда сосну бы срубали, нашли бы его скелет в растерзанной овчине. Гертруд Вавра точно уже бы вышла замуж за другого, может, проронила бы слезинку и прокляла тот час, когда она его прогнала. Но пошло по-другому.
Георг вдруг вскинулся. Сначала он подумал, он видит привидение, и оцепенел от ужаса. Но потом он понял, прямо перед ним стояла волчица. Она вонюче дышала ему в лицо, наступив лапой на его сапог. Жёлтые глаза были меньше, чем в полметра, от его лица. Он увидел на её голове ржавое красное пятно. Она была подстреляна, и её шерсть на ране склеилась и заскоузла. В пасти она держала волчонка, родившегося едва ли пару дней назад. Чёрт его знает, почему она так рано и среди зимы сбросила.Она осторожно опустила волчонка на колени Георгу, посмотрела ещё несколько секунд, тихо заскулила и скрылась.
Постепенно Георг пришёл в себя. Волчонок так доверчиво свернулся на его овчине. Георг понял, что волчица дважды спасла ему жизнь. Ей ничего бы не стоило вцепиться ему в горло. И он бы без неё замёрз. Вместо этого она доверила ему своего детёныша. Что оставалось делать Георгу? Он спрятал волчонка на груди и поднялся. Услышал из Либенберга колокольный звон ко всенощной. На снегу видел он цепочку кровавых следов волчицы.
Он пришёл в церковь вовремя. Но сзади под башней, где всегда было его место, всё было занято мужчинами. Они всё время толкали его вперёд, и, наконец, получилось так, что он стоял прямо у яслей. В нашей церкви проходит это богослужение очень торжественно. Процессия из пастора с капелляном и многими служителями мессы подходит прежде всего к яслям. Высоко над головой пастор держит младенца Иисуса, чтобы все его видели, очень бережно держит, так как, с одной стороны, это Сын божий, а с другой стороны, потому что он из гипса и может легко разбиться. И потом, когда пастор, склонив колени, положит его в ясли, вступит хор с «Тихая ночь, святая ночь» В этот момент, когда пастор собирался положить младенца в ясли, он вдруг слышит странный тихий вой. Он убеждается, что это не хор, который издаёт такие странные звуки, замечает потом, откуда идёт звук. Он думает, что это Цатриб. Наверное, объелся красными бобами, и в животе урчание. Он подзывает Георга и шепчет ему: «Ты в церкви, Георг, веди себя пристойно». И как раз в этот момент волк высовывает голову из овчины и лижет подбородок Цаирибу. Георг в страхе, сейчас его с позором выгонят из церкви.
Но пастор в эту святую ночь не думает ни о чём подобном. Он кладёт младенца Иисуса в ясли, даёт знак хору ещё раз пропеть «Тихую ночь», разгребает немного мягкий мох на полу хлева с яслями и шепчет Георгу: «Давай сюда. Давай сюда зверёныша». Георг отдаёт, и пастор кладёт волка к барашкам рядом с волом и ослом. Кругом горят свечи, и в хлеву с яслями уютно тепло. Волчонку это явно нравится, он сворачивается и посматривает на огоньки пламени. Хор поёт «Тихая ночь…» Голова волчонка задирается кверху, а потом ему «Тихая ночь», исполняемая нашим хором, уже не кажется неприятной, скорее немного напоминающей далёкий волчий вой. Волчонок снова сворачивается в клубочек, теснее и, кажется, засыпает.
И что вы думаете? Пастор откладывает листы с приготовленной рождественской проповедью в сторону. Он говорит свободно, он говорит о великом мире и согласии, что царил в раю, когда волк не убивал овцу, а наоборот с ней играл. А потом этот великий мир воссиял ещё раз, в ковчеге, так как к чему же бы привело, если бы лев съел телёнка? Да, потом ночью, когда пришёл в мир человеческий сын в бедном хлеву в Вифлееме, и тогда пастухи могли спокойно оставить свои стада, так как в эту ночь ни один волк — чёрт ухватил его за хвост и утянул в преисподнюю — итак, ни один волк не разодрал овцу. И это всё было лишь предвкушением великого мира, который однажды испытают на небе все христиане, нет войн, нет смертоубийства, нет русских против немцев и немцев против русских, как сейчас так горько должы люди переживать. Наступит такой мир, великий шалом, говорит народ Израеля, о котором люди и все создания мечтают, и который, конечно же, однажды наступит. И потом он показал на волчонка в хлеву с яслями, который бок о бок лежал с барашком и был такой миролюбивый… «И мы должны быть благодарны Цаирибу Георгу за то, что он нам в эту святую ночь в церковь принёс волка. Прекрасней картины мира на земле, который нам обещают ангелы, едва бы мы смогли найти. Аминь!»»Аминь! Аминь!» — шумно вздохнула Катарина Вашек. Её четыре сына ушли на войну, и у неё не было более страстного желания, чем о мире. Вся община громко и отчётливо повторила: «Аминь! Аминь!»
После всенощной Цаириб снова засунул зверька за пазуху. Теперь для слуги-подручного вдруг сразу нашлось место в санях Рогальки. Он должен был историю, как его надоумило о волке, рассказать ещё в эту ночь. Хозяйка пригласила его в хорошую комнату, поставила перед ним детскую мисочку с молоком, чтобы он накормил рождественского волка. А хозяин принёс из погреба бочоночек свежего пива, и они выпили за зверюшку, и снова и снова чокались за великий мир и согласие.С тех пор в пивной Трибуша реже и реже слышались «за здоровье» или «прост», но чаще и чаще мужчины восклицали «шалом», когда выпивали.
«Да, подобное у нас рассказывали», — сказал Бруно. «Всё ли правда, кто знает. Но это правда! Прекрасно было у нас в Либенберге».
Der Weihnachtswolf
Автор: Вилли Фэрманн (Willi Faehrmann)
Перевод: Валикова С.И.
0 Комментарии。