Автор: Ирене Родриан (Irene Rodrian)
Перевод: Валикова С.И.
Как Медведь-Лежебока воровал мёд
«Ах-ха-ха!» — зевнуло этим утром Солнышко и заспанными глазами глянуло на землю. Как раз в центр огромного города и поиграло своими лучами на трамвайных рельсах, так что они засверкали. Но этого чистильщица дорожного полотна, которая длинной палкой выколупывала грязь из щелей колеи, даже не заметила; у неё сегодня было сумрачное настроение.
И у других людей тоже. Они заходили в трамваи, выходили, садились в машины, высаживались из них, бежали со своими толстыми сумками, туда, обратно, все в плохом настроении, ворча и бурча. «Бррр!» — покачало головой Солнышко. — «Здесь совершенно мне не нравится! Я ухожу! Пойду на природу к зверям; как известно, они всегда в хорошем настроении!»
Когда оно там появилось, оно уже не было заспанным. Бодренько скакали его лучи по деревьям, листьям травам, пощекотали по носу маленькую обезьянку, что как раз висела вниз головой на ветке и качалась. Звали её Хопс.
Hops
«Апчхи!» — чихнула она, перепрыгнула на другое дерево, потом вниз по веткам, прямо в небольшую круглую берлогу. Там лежал, свернувшись большой меховой горой, бурый медведь и храпел: «Хрр-пфю!» Это был Медведь-Лежебока.
«Давай, давай, просыпайся!» — затормошила его Хопс. — «Уже давно светит солнце!» Но Лежебока даже не пошевелился. «Хрр-пфю-ю! Хрр-пфю-ю!» — заполняло всю берлогу. Хопс, обезьянка, выскочила из берлоги, взобралась на самое высокое дерево. Поднималась выше и выше, на самую верхушку, и ей пришлось зажмуриться, так близко было солнце.
«Привет, Солнышко!» — закричала она ему. — «Мне бы был нужен один из твоих лучей!» «Что, что?» — переспросило Солнце. — «Я не могу тебя понять!» И улыбнулось. Хопс вдохнула поглубже и попросила: «Ах, пожалуйста, дорогое Солнышко, не могло бы ты мне одолжить один из твоих лучиков, я его сейчас же принесу назад». Солнышко рассмеялось. «Вот, лови, можешь его оставить себе!» И оно направило обезьянке прямо в лапы маленький сверкающий лучик. «О, большое спасибо, он просто чудо!» — обрадовалась Хопс и спустилась с ним с дерева. Лежебока крепко спал и храпел, его ноздри раздувались. Хопс пощекотала лучиком в его носу. «Апчхи!» — непроизвольно чихнул Лежебока и стал потягиваться, еле-еле переворачиваясь.
«Доброе утро!» — радостно поприветствовала его Хопс. — «Посмотри-ка, что у меня здесь!» Лежебока осторожно приоткрыл один глаз и быстро зажмурился. «Почему так светло в моей берлоге?» — проворчал он и повернулся к стене. «Развернись, увалень, у меня солнечный луч, настоящий, маленький, тёплый, светлый лучик, и он мой! Поэтому в твоей берлоге есть теперь свет». «А мне не нужен свет в моей берлоге! Это укромное место для отдыха и сна, а я хочу сейчас спать. Убирай свой луч!» — проворчал Лежебока и свернулся. «Но Солнце подарило его мне, и с ним можно делать столько дел, сто-о-олько дел!» — зашептала Хопс и снова немного пощекотала ноздри Лежебоки. «Апчхи!» — громко чихнул он и повернулся.
Honig!
«Что можно делать с этим солнечным лучом?» — спросил он и, сначала левый, потом правый, округлил свои медвежьи глазки. «Ну, например,..» — подумала Хопс, сморщив при этом лоб, — «например, мы смогли бы ночью, когда все звери спят и кругом темно, пойти с лучом к круглому домику пчёл и …» «И стащить мёд!» — вскричал Лежебока. — «»Золотистый, сладкий, густой мёд!» «А пчёлы спят и ничего не видят!» Хопс запрыгала от радости. «А нам будет всё видно, у нас же будет лучик!» Лежебока перевалился с лежанки вниз и едва мог дождаться, когда же, наконец, потемнеет. И хотя наверху Солнце посылало свои лучики и лучи во все уголки, обезьянку и медведя не могло обнаружить, так как они сидели в берлоге, но у них было светло и тепло от маленького лучика. Солнце увидело только Хушь, мышку. Хушь всё время крутилась около берлоги Медведя-Лежебоки, иногда затихала, навострив ушки и затаив дыхание. Только усики взволнованно подрагивали. Потом она — шмыг! — исчезла.
Наконец, наступил вечер. Солнце улеглось спать и совсем не думало о медведе и обезьянке. Когда совсем стемнело, взяли Хопс и Лежебока солнечный луч и, крадучись, пошли по лесу к круглому домику пчёл. «Медовый вор!» — шепнула Хопс. «Медовый вор!» — откликнулся шёпотом Лежебока. И оба захихикали. И крались дальше. Вот они, наконец, увидели большой жёлтый улей, и слюнки потекли у обоих. Хопс посветила лучиком, Лежебока хотел уже вскрыть дверцу, за которой пчёлы хранили мёд, но тут он вдруг прислушался своими медвежьими ушами. «Послушай-ка!» — зашептал он. Хопс прислушалась. «Ой, гудят!» «Да» — задрожал Лежебока, — «пчёлы совсем не спят!» «Ой, посмотри!» — Хопс посветила лучом на землю, и там увидели они крошечные следы мыши. «Хушь подслушала и выдала нас пчёлам!» — прорычал Лежебока.
Weg von den Bienen!
В ту же секунду открылась дверца, и вылетели пчёлы. Они угрожающе гудели, выставив свои жала. «Караул! Караул! Воры мёда!» Лежебока и Хопс ринулись прочь. Но пчёлы зажужжали ещё злее: «Зззз! Зззз! Воры! Разбойники!» Лежебока от страха так съёжился, что даже уменьшился в размере, и пробормотал на бегу: «Подари им луч, Хопс, может быть, тогда они успокоятся!» «Эй, жужжалки-пчёлы!» — закричала Хопс. — «Не хотите настоящий золотой луч?» Пчёлы вдруг все разом замолчали, но потом снова громко зажужжали: «Ну, хорошо, давай его, мы от него будем греться, и вы по ночам не сможете таскать мёд». Отдала Хопс луч пчёлам, и они поспешили с ним назад в свой круглый улей. В берлоге Лежебоки стало опять темно, но это было и кстати, потому что уже давно наступило время сна.
От всего этого шума проснулось Солнце, зевнуло, потянулось. «Какая же короткая была ночь!» Но тут оно увидело, что ночь ещё не прошла, и рассердилось: «Ну, что за шум? Дадут мне хоть ночью отдохнуть? И это Страна-Всегда-Хорошего-Настроения?! Нет, это Страна-Иногда-Хорошего-Настроения! Лучше отправлюсь-ка я назад в город!» — решило Солнце и отправилось в путь.
0 Комментарии。