Валикова Светлана

Ночная встреча

12.12.

Поездка утомительная. Фары ввинчивают свои лучи в ночную черноту. Дребезжащий рено трясётся по колдобинам, подпрыгивает по неровной булыжной мостовой, разбивает тонкий лёд в лужах, поднимая фонтаны брызг.

Уже три часа сидит за рулём своей странно выглядевшей машины худощавая маленькая женщина. Если бы всё прошло гладко, то она была бы уже давно у цели. Но что проходит в эти времена гладко? Едва она выехала из Парижа, дорогу ей преградила колонна солдат. В основном молодые парни. На их униформах ещё были видны складки долгого лежания на складах. Офицер на изящной рыжей лошади высоко поднял воротник плаща. То и дело вспыхивает кончик его сигареты.   Женщина ждёт некоторое время. У неё круги под глазами. Она в последние недели что-то очень часто утомлялась. Но она не воспринимает эти приступы слабости всерьёз. Всей своей волей борется против слабости организма. Со студенческого времени ей были знакомы симптомы. Тогда в своей каморке под крышами Парижа ей не было думать о разумном питании. Из-за своих книг она обессилела. Только веское слово её зятя, врача, смогло её склонить к тому, чтобы сестра её выходила.А теперь её слабость вызвана не недостатком питания. Нагрузка, которую она на себя взвалила, чудовищна.

Всё ещё дорога закрыта. Наконец, она выходит из машины и обращается к всаднику: «Извините, мсье генерал, я очень спешу».  Мсье генерал смотрит поверх её. «У военных всегда и везде приоритет», — строго говорит он. Она копается в своём бумажнике, раскрывает бумагу и подаёт ему. Он бросает на неё небрежный взгляд, хочет уже её со скучающим видом вернуть, тут он озадаченно подносит лист к глазам, смотрит вниз на щуплую женщину, рывком спрыгивает с лошади и говорит: «Извините, мадам. Сейчас путь будет свободен. Я же не мог, Вы понимаете, предугадать». «Конечно, мсье генерал,  как Вы должны были знать».  Она всовывает бумагу назад в бумажник.                    Офицер вклинивается в колонну. Та останавливается.Образуется проход. Неповоротливая машина проезжает. Женщина оглядывается и кивает. Офицер почтительно отдаёт честь.

Дорога становится хуже, чем дальше она отъезжает от Парижа. Она ловко лавирует меж глубокими рытвинами. Никому не мешает, что она едет посередине дороги или даже по левой стороне. Здесь пусто ночью. Она предоставляет руль рукам, своему чутью. Мыслями уносится в дни детства. Варшава. Родительский дом, сёстры Броня и Хелла. Школа. Золотая медаль. Жива ли ещё учительница, которая так гордилась своей  прилежной ученицей? Как сложилась жизнь родных, знакомых? Война. Всюду война. На западе, на востоке. Снова и снова мыслями она возвращается в Польшу. Настоящей француженкой она за все эти годы не стала. Конечно, железной энергией она овладела почти без акцента французским. Конечно, Пьер, её муж, был француз. Её дочери будут француженками. Наконец, она сама все свои силы вкладывает в эту страну. И, пожалуй, никто по-настоящему не ценит, какая сила содержится в этом хрупком теле. Она хорошо подумала о том, как бы она самым действенным образом могла помочь. Она открыла нишу, нишу, которую никто не заполнил лучше, чем она. Едва ли существует полевой госпиталь, провинциальная больница, в которых есть рентгеновский аппарат. С другой стороны, пожалуй, нет времён, когда рентген срочно нужен, чем в войну. Ничто не может показать лучше рентгена осколок в плоти, инородное тело в лёгких, пулю в теле.

Недолго думая, она разработала план, который приносил помощь. Она раздобыла машины, просила у знатных дам Парижского общества грузовики, установила на них примитивные рентгеновские аппараты, при помощи моторов машин приводила в действие динамо для необходимого тока. Уже двадцать таких передвижных рентгенов оказывали неоценимую помощь в прифронтовой полосе. Кроме того она побеспокоилась о стационарных установках во многих больницах. Но она не остановилась только на организации дела. Довольно-таки часто она на своём рыдване сама отправляется в путь. Вот и в эту ночь. Ей нужно, как можно скорее, в Бельгию. В телеграмме врач отчаянно просил о срочной помощи.

Вдруг она очнулась от своих мыслей. Машина немного осела на один бок, дребезжит по дороге. Лопнуло колесо. Знакомо, она останавливается, берёт сумку с инструментами, включает карбидную лампу, выходит, подставляет домкрат под корпус. Гаечным ключом открывает заднюю дверцу неуклюжего коробчатого кузова. Красный крест в темноте едва различим. Она вытаскивает запасное колесо. У неё с собой сразу четыре их. Аварии — обычное дело. Энергично рукояткой домкрата поднимает машину, отвинчивает гайки, меняет колесо. Затем крепко завинчивает. По её шершавым рукам видно, что эта работа ей привычна.

«Добрый вечер, мадам!» Она оборачивается. За работой она не слышала подошедшего мужчину. Солдат. Рука на привязи. Засохшая кровь исключает всякую иллюзию о гигиене.  «Или я должен был лучше сказать «Доброе утро,мадам?» Кто же знает, что говорить в это время? «В чём дело?» — спрашивает она.  «Я бы мог Вам помочь», — предлагает он. Не дожидаясь её согласия, он относит спущенное колесо в машину, здоровой рукой ловко вращает рукоятку домкрата. Она позволяет. При белом свете карбидной лампы смотрит на его молодое лицо. По резкой морщине вокруг рта можно понять, что раненая рука болит, болит сильнее, чем он хотел показать.  «Что же с Вами?» — спрашивает, наконец, она.  «Ничего особенного», — отвечает беспечно он. Но она не даст себя провести.  «Что с Вашей рукой?»  «Осколок от шрапнели, мадам. Около четырёх часов тому назад. Но я почти не чувствую. Врач полчаса тому назад сделал мне укол. Боль ушла».  «И он Вас отпустил?»  «Я сам ушёл, мадам. С нашей машиной тоже авария. Мотор отказал. Врач сказал, важно, чтобы я, как можно скорее, обратился в приличную больницу».  «Вы на правильном пути», — говорит женщина. — «Садитесь в машину. У меня тоже желание, как можно скорее, припарковать эту машину у настоящей больницы».  «Спасибо, мадам».  Они сидят рядом. Она держит свои мысли в узде и едет сосредоточенно и, как можно быстрее. Она слышит, как он старается подавить стон.  «Вам очень плохо?» — спрашивает она.  «Лишь крошечная рана. Маленький осколок. Но он, пожалуй, порвал мне несколько сухожилий. Я не могу теперь пошевелить ни одним пальцем».

Он находит в кармане сигарету и спички. Но с одной рукой, как беспомощный. Она на минуту останавливается, зажигает спичку, даёт ему закурить.  «Спасибо, мадам!»  Он два-три раза затягивается.  «А Вы, мадам, что Вы делаете здесь на прифронтовой дороге? Не время и не место для дамы». Она чувствует, что ему поможет, если расскажет о себе. Поэтому отбрасывает всю свою замкнутость. Хотя чувствует себя всегда неимоверно неловко, когда приходится говорить о себе. В общих чертах описывает свою деятельность.  «Итак, Вы можете радоваться», — заканчивает она. — «Вы будете сейчас первым пациентом рентгеновского аппарата».

С интересом, с любопытством слушал её солдат.  «Давайте, поиграем в угадывание», — предлагает он. — «Я задаю вопросы, и Вы  «да» или «нет». Посмотрим, как быстро я угадаю, кто Вы». Это показалось ей забавным, она соглашается.  «Вы француженка?»  Она немного медлит. «Да» выходит несколько протяжным. Он запинается, добавляет: «Вы были не всегда француженкой?»  «Да.»  «Полячка?»  Удивлённая, она нарушает правила игры. «А как Вы отгадали?»  «Мягкое «р» натолкнуло меня. Мой  «друг из Польши». Потом он продолжает: «В данный момент Вы связаны с медициной?»  «Да.»  «Врач?»  «Нет.»  «Сестра?»  «Нет.»  «Научный работник?»  «Да.»  «Вы занимаетесь в основном рентгеновскими лучами?»  «Нет.»  «Другими вопросами медицины?»  «Нет.»  Тут он выбивается из колеи и неправильно спрашивает: «Кем же Вы работаете?»   Она смеётся. Он исправляется: «Вы работаете в Париже?»  «Да.»  «В области химии?» «Да.»  Он некоторое время думает, смотрит на неё пристально, насколько это позволяет темнота. Потом оживляется: «Физика?»  «Да.»  «Радиационная физика?»  «Да.» «Вы занимаетесь полонием и всякими делами с радием?»  «Да.»

Тут, как ручьём, полилось из уст молодого человека: «Вы родились в 1867 году. Ваш родной город Варшава. В 1891 году студентка Сорбонны. 1902 год — получение первого чистого радия вместе с мужем Пьером. С ним Вы получили в 1903 Нобелевскую премию по физике. В 1906 году после несчастного случая с мужем Вы заменили его и с тех пор преподаёте в Сорбонне. Вы мадам Кюри. Мари Кюри!»

Они молчат. Мадам Кюри чувствует, как глубоко тронут молодой человек этой непредвиденной встречей. Она смущена.  «Кто Вы, который так хорошо меня знает?»  «Извините, мадам, я не вежлив. Меня зовут Филипп, изучал физику. Три семестра. Тут пришла эта гнусная война. И вот это.»  Он кладёт здоровую руку на раненую.  «Что будет, если мне удалят её?»  пришёл страх. С болью охватывает его страх.  «Можете Вы представить физика с одной рукой?»  «Это же маленький осколок, сказали Вы. Ваша рука снова будет здорова. Подождите, через несколько минут мы должны быть у госпиталя». Через некоторое время она добавляет: «Когда всё здесь закончится, может быть, Вы приедете в Париж? Там хорошая лаборатория».  «Вы это серьёзно, мадам?»  «Да.»

Она сворачивает на хорошо мощёную широкую дорогу. Это въезд к госпиталю. Её ждут. Краткое приветствие. Мадам Кюри представляет своего спутника. «Без него меня бы ещё тут не было», — говорит она. — «Если Вы согласны, он первым пройдёт рентген».  «Когда мы можем на это рассчитывать?»  «Через полчаса».  «Шутите, мадам?» — удивляется старшая медсестра. «Через полчаса», — повторяет мадам Кюри. Она принимается за дело. Чёткие указания, целенаправленные действия. Переносной  доставляется в пустую комнату, устанавливается, затемняются окна. В соседней комнате оборудуется на время тёмная кабинка. Подключение к источнику тока.       Наконец, всё готово.  «Скажите врачу, Филипп может войти».  Сестра смотрит на часы. Мадам Кюри не обманула с обещанием. Точно полчаса прошло со встречи задрипанного рено.

Входит пациент. Включается прибор. На экране виден маленький осколок прямо у локтевого сгиба. «Сможете Вы прооперировать, чтобы избежать осложнений?»  «Да, мадам. Теперь, когда мы знаем точное местонахождение осколка, это удастся».  Шесть часов стоит мадам Кюри в рентгеновском кабинете. Один раненый сменяет  другого. Давно наступил день. Её пробуют заставить сделать перерыв. Но мадам Кюри не даёт себе пощады. Сначала работа. Это её принцип издавна. Наконец, сделан последний снимок.

Утомлённая, она сидит за чашкой кофе в кабинете врача. «Эта окаянная война!» — говорит врач. — «Знаете, мадам, что я занимался до этого лечением лучами радия».  «О!» — она в ответ. — «Хороший день! Вы второй знакомый, что я встречаю. Сначала Филипп, теперь Вы».  «У Филиппа, между прочим, скоро всё будет хорошо, мадам. Но разрешите мне немного пробыть пророком. Я верю, что Ваше открытие радия сможет сослужить хорошую службу человечеству».  «Вспомните», — возражает мадам Кюри, — «это было не моё открытие. Это было наше открытие».  «Конечно, Ваш муж не забыт. А теперь я покажу Вам Вашу комнату, мадам. Вы должны поспать».  «Разбудите меня через три часа», просит она. — «После обеда мне нужно быть в Париже.»  Врач пытается протестовать, Но она взглядом заставляет его замолчать.  «Как пожелаете, мадам»

Begegnung in der Nacht

Автор: Вилли Фэрманн (Willi Faehrmann)

Перевод: Валикова С.И.