Валикова Светлана

Сила любви

14.11.

Если бы мне кто-нибудь три недели тому назад сказал, что я дам скосить свои кудлы, я бы ему посоветовал записаться на приём к психиатру.

Моя грива, как её иногда с некоторой горечью, иногда с убийственной иронией называл отец, пала жертвой ножниц надушенного парикмахера. Я смотрел на себя в зеркало, несколько неуверенно, несколько безотрадно. За мной стоял парикмахер с довольным блеском в глазах.

Три года росли мои локоны. Какое чувство триумфа, когда кончики моих волос в первый раз щекотали мои плечи! Я мог бы по-братски обнять Самсона. Три года. Это примерно 36000 уколов: Мои волосы сделали бы честь любому павиану (отец). В некоторой степени я превзошёл Бетховена (мама). Не выручил бы я, она не может найти верёвочную половую щётку (сестра Клаудиа). Она бы хотела собачку, такую всю волосатую, у которой, как у меня, не сразу узнаешь, где перёд, где зад (наша младшая). Может быть, перевод давался бы мне легче, если бы я убрал волосы с глаз (учитель латыни). «А как же зовут Вашу внучку?» (соседка бабушки по палате). И что только будет из Германии?» Строгий взгляд на мою кошму. «При такой опустившейся молодёжи?» (пожилой прямо сидящий господин на одном предвыборном собрании). «Нет, спасибо!» Пристальный взгляд на мои волосы. «Вам и так тяжело» (дама в очках, которой я в переполненном автобусе уступил место). 36000 раз. Грубо, насмешливо, беспомощно, злобно, презрительно, снисходительно, глупо, язвительно, с милой улыбкой, тупо, нелепо, непонимающе.

Становишься толстокожим. Нужно признать, иногда всё-таки удавалось мою мозолистую шкуру просверлить. Прежде всего моей маме. Когда она ничего не говорила. Когда я чувствовал её взгляд на мои волосы. Но это было внутри меня. Внешне я демонстрировал броню, как закалённый, ороговевший Зигфрид. Искупавшийся в крови дракона. И ни один липовый листок не оставил меж лопаток уязвимого места. Думал я так во всяком случае ещё три недели назад.

Папа надеялся на моё благоразумие (средний балл мой 2,3), мама на то, что я повзрослею (через два года я точно буду далёк от этого), учителя рассчитывали на влияние семьи, семья верила в педагогическое мастерство учителей. Бабушка ожидала, что на меня повлияет пример коротко подстриженного давно умершего деда, любимым внуком которого я был. Единственной реалисткой была наша Клаудиа. Она имела в виду армию.

Однако был не только полный забот и раздражающий мир. В классе я со своей гривой считался классным. А именно в классе мне необходимо было признание. Я часто придерживался другого мнения, чем Краузе и Петер Бастен, которые задавали тон в классе. Я был против посещения пивоварни во время прогулки, а предложил типографию. Я освистал вечеринку на тюфяках и высказал всё, что я об этом думаю. Я возразил, когда они хотели довести англичанку.

Притягательность моих волос давала мне возможность, так я думал, не попасть в аутсайдеры. Я должен всё это так подробно описать, чтобы действие пяти слов было правильно взвешено. Пять слов. Первые, которые сказала три недели тому назад Кристина мне:

«Я н-н-н-не люблю длин-н-н-новолосых».

Die Macht der Liebe

Автор: Вилли Фэрманн (Willi Faehrmann)

Перевод: Валикова С.И.